В небе и на земле.
Аркадию Ильичу Новокольскому - 95 лет. С ветераном Великой Отечественной, гвардии капитаном Новокольским мы встретились в канун его 95-летия. Слушая его неторопливый рассказ, как-то сами собою вспомнились слова песни из фильма “Хроника пикирующего бомбардировщика” - воздушные рабочие войны. Этот фильм и песня и о нем тоже...
- Страха у меня не было совершенно, - вспоминает Аркадий Ильич о своем первом боевом вылете. - Но это скорее от молодежной лихости, не видал еще погибших друзей. Летчику, лейтенанту Иванову, и мне было по девятнадцать, а стрелок-радист, Адлер его фамилия, ему вообще восемнадцать только исполнилось...
В армию молодой еврейский парень из Вознесенска Николаевской области пошел добровольно, сразу после окончания средней школы, в 1939 году. Позади было голодное детство, без отца, убитого зимой 1923-го в степи, по которой еще бродили остатки банд после недавней гражданской.
- Мама с четырьмя детьми, старшему было семь, мне полтора года, осталась без средств к существованию, - вспоминает Аркадий. - Жили по каким-то сырым подвалам, с земляным полом. Кормились чем придется. Мама покупала в воинской части списанные простыни, строчила из них какую-то одежонку, и отдавала подругам продавать…
В военкомате Аркадий с товарищем потребовали направить их в летно-штурманское авиационное училище, в Краснодар.
- Мы были очень патриотичными, - говорит он, - тогда вся страна гордилась нашими героями-летчиками, сражавшимися на Халхин-Голе, у озера Хасан, в Испании. Покупали в киоске газеты, “Известия”, чтобы читать репортажи Михаила Кольцова, и - “Пионерскую правду”, где печатались главы из книги “Золотой ключик” Алексея Толстого...
До Краснодара друзья добирались на открытой платформе. Однако в летчики медкомиссия не пропустила обоих, Аркадия по зрению, а товарища из-за высокого роста. В кабину не поместишься, - сказали ему. Возвращаться домой ни с чем не хотелось, и Аркадий буквально упросил начальника строевого отдела им помочь. Направление ему все-таки выдали - в Московское Краснознаменное военно-авиационное техническое училище, на факультет аэрофотооборудования самолетов. Через полтора года напряженной учебы Новокольский закончил его с отличием, что давало право выбрать место дальнейшей службы.
- Уже был подписан с Германией договор о ненападении, - вспоминает Аркадий, - поэтому я попросился на Дальний Восток, где продолжала нависать угроза со стороны Японии…
Но начальство рассудило иначе, и в ноябре 1940-го выпускник получил назначение в Белоруссию, город Слоним, в дальнюю разведэскадрилью. А уже в декабре командование направило Новокольского и еще одного офицера в Барановичи, куда предстояло передислоцироваться 314-му полку дальней разведывательной авиации Западного особого военного округа. Им поставили задачу наладить работу лаборатории по проявке и печатанию аэрофотоснимков.
- В январе-феврале полк был полностью сформирован, - рассказывает Аркадий Ильич, - стали прибывать молодые летчики и штурманы. Я им очень завидовал, что они будут летать… Получили новые машины, ББ-22, уже после войны я узнал, что это были ЯК-4. Двухкилевые, двухмоторные, сзади пулемет, спереди пушка. Скорость - до 650 км в час. В то время, когда И-15, И-16 - только 300 км в час. Готовились усиленно, но не успели. И хотя в первые часы войны немцам удалось застать врасплох и уничтожить большое количество советских самолетов, наш 314-й разведполк сумел свои уберечь. Комполка, участник боев в Испании, предчувствуя беду, организовал накануне учебную тревогу, приказал установить пулеметы и аэрофотоаппараты, загнать машины на лесные опушки и замаскировать…
Первый же разведвылет показал, что немцы стремительно наступают. К вечеру самолеты полка вылетели в направлении Минска, техники и фотолаборатория ехали на грузовиках. По пути колонну несколько раз обстреляли. Город был разгромлен. Продолжая вести воздушную разведку, неся потери, 314-й постепенно двигался к Москве. Однажды ночью, в обстановке секретности, полк передислоцировали в Павлодар. А фото-технический персонал по сути дела, бросили на произвол судьбы.
- В это время в Медыни, где мы стояли, формировался пехотный батальон, - вспоминает мой собеседник. - Мы с товарищем сразу же записались добровольцами. И тут выяснилось, что есть приказ: всех специалистов, имеющих отношение к авиации, отправлять в Москву, на сборный пункт ВВС. Но наши личные дела улетели вместе с полком, в Казахстан…
Пришлось Новокольскому доказывать комиссии, в составе которой были и энкэвдэшники, кто он есть на самом деле. Когда все разъяснилось, Аркадия назначили во 2-й Дальнеразведывательный авиаполк Главного Командования РККА, на должность главного техника полка по аэрофотооборудованию самолетов.
- Аппарат для ночных съемок, установленный на дальнем бомбардировщике ДБ-3Ф, оказался очень старой конструкции, - поясняет Аркадий Ильич. - Не буду хвалиться, что это я его переделал заново. Идея была старшего лейтенанта Соловьева, из штурманской академии. Но он погиб потом. А мы довели дело до конца. Когда встал вопрос испытаний этого аппарата, начальник разведки полка сказал: надо проводить проверку в боевых условиях. И я вызвался лететь…
Специалистам участвовать в боевых вылетах было запрещено, их берегли. Новокольский все же сумел уговорить командиров. Над Витебском их бомбардировщик попал под плотный зенитный огонь, но боевую задачу экипаж выполнил. Наверное, судьба берегла…
Полк, в котором служил Новокольский, принимал активное участие в обороне Москвы, и в контрнаступлении. Усовершенствованный им аппарат успешно помогал получать разведданные, использование которых сберегло многие жизни советских солдат.
Полку присвоили звание Гвардейского, а группу летно-технического состава командование наградило орденами и медалями. Вручали их в 1942-м, в Кремле. Аркадий и его товарищи продолжали упорно трудиться, разработав устройство, позволяющее одному разведывательному самолету выполнять работу трех. За это маршал Новиков, командующий ВВС, наградил его именными часами.
Старшему технику предложили подать документы на поступление в Военно-воздушную академию имени Н. Е. Жуковского. Там он и встретил конец войны. Принимал участие в Параде Победы. В 1946-м, еще до окончания курса, был направлен на работу в Артиллерийский институт приборостроения НИИ-5. Там Аркадий Ильич заянимался разработкой и испытаниями нового аэрофотоаппарата.
Закончилась военная карьера Новокольского в 1954 году, когда Хрущев принялся сокращать офицерские кадры. Какому-то ретивому начальнику показалось, что Аркадий засиделся в Москве, и его перевели в литовский город Шауляй, в полк бомбардировочной авиации. Через год он вызвал туда жену и сына. А когда, осознав бесперспективность продолжения службы, решил демобилизоваться, с ним свели счеты за строптивость - придравшись к какой-то неувязке в датах, уволили гвардии капитана без пенсии. Хорошо, что привыкнув надеяться только на себя, он, еще во время учебы в Академии, освоил специальность чертежника.
Друг помог устроиться на работу в конструкторское бюро того же самого НИИ-5. Аркадий работал и заочно учился в Всесоюзном институте связи, занимался по ночам. А потом его пригласили в Вильнюс, во вновь созданный Институт электрофотографии, где он и проработал 21 год, начальником научно-ислледовательского отдела.
В 1989 году решил уехать в Канаду, куда уже перебрался младший сын. С момента основания Канадской Ассоциации ветеранов 2-й Мировой войны активно участвует в ее работе.
В свои 95 лет Аркадий Ильич говорит о самолетах, оборудовании так, будто они тут, рядом. И как живые, предстают перед нами его боевые товарищи: летчики, штурманы, техники, командиры - “воздушные рабочие войны”.
Александр Герштейн
